Правой, левой. Правой, левой. Уже давно рассвело, я перестал прислушиваться, а не раздастся ли позади стук копыт. Пару раз пришлось остановиться на сбор ягод, единожды они сказались так, что еле-еле успел расстегнуть джинсы.
Что-то вроде лопуха оказалось не самой удачной заменой трехслойной «мелочи», к тому же еще и заметно жглось.
«Я попала, шалу-лу-ла», – хрипло, вполголоса пел я строки певицы Мары. Или «пара-ру-ра»? Неважно. Главное то, что попал я крепко, теперь я самый настоящий попаданец, идущий по банальному вроде бы смешанному лесу, в котором свидетелями мне были обычные елки, сосны, березы и прочие осины. Однажды встретилось какое-то незнакомое дерево, толстенное, как баобаб, но ботаникой я никогда не увлекался, может, оно было вполне распространенным где-нибудь в Хорватии или Китае.
Потом вдруг вспомнилась Настя, с которой мы прожили вместе уже семь лет. Нормально так прожили. Ругались, мирились, строили какие-то планы, частично их воплощали в реальность. Так же как и о гибели Романова, о том, что с женой мы, наверное, больше не увидимся, я подумал несколько отстраненно. Да, скорее всего, не увидимся. Да, жаль. Сердце не екнуло, а через несколько шагов и эти мысли ушли, осталось только монотонное перебирание ногами.
Поэтому я даже не сразу осознал, что вышел на дорогу. Лес внезапно прервался, как бы на секундочку, ровно настолько, чтобы в него успела вклиниться грунтовка. Сухая, глинистая, твердая как асфальт. Аккуратно, чтобы не отбить колени, я опустился на самом ее центре. Разобрать следы было нереально, куда идти – понять невозможно. Если направо, то метров через пятьдесят просека заворачивала влево, если налево, то в ста метрах было ровно наоборот – вправо. Что там за изгибом пути – не разобрать. А какая, к чертям, разница? По лесу я шел примерно навстречу солнцу, поэтому было бы логично придерживаться прежнего направления. Поэтому, кряхтя, я поднялся и поплелся направо. Чтобы через пятьдесят метров повернуть налево. Тьфу…
Идти по утрамбованной дороге было легче, чем по заросшим травой и мхом кочкам. Опять, правда, заработал маячок алярма – давешние знакомцы тоже должны были рано или поздно выехать на тракт, но голод брал свое: дорога – это люди, люди – это еда. Не в том смысле, что съедобны, а в том, что у них можно добыть пропитание. Купить, обменять, украсть, отнять – уже не важно.
И все же, когда позади за очередным поворотом дороги послышался стук копыт, я основательно струхнул. Опять до паники – начал дергаться и никак не мог решить, с какой стороны грунтовки прятаться. Поэтому телегу, запряженную плешивым тяжеловозом, встретил на земле: побежав сразу во все стороны, что Буриданов осел поржал бы с меня, заплел сам себе ноги и рухнул. Лошадь остановилась и посмотрела на лежащего перед ней менеджера Олега Мурашова. Стараясь наладить контакт, я ей улыбнулся, но животное мои усилия не очень-то оценило. Бородатый мужик, слезший с лавочки, или как это там называется, выглядел задумчивым.
Лыбиться еще и ему я уже не мог – силы окончательно оставили мой измученный организм, и он распластался в пыли, хотя я и был против. Но вот наступает такой момент, когда сознание и тело становятся самостоятельными субъектами и друг с другом не коррелируют совершенно.
Окончательно я не отключился, но происходящее воспринимал сквозь розовый туман. Неприятно розовый, похожий на разбавленную водой кровь. Мужик постоял надо мной, почесал бороду и осторожно пихнул лежащее перед ним тело ногой.
Тело ответило тихим стоном. На сопротивление бесчеловечному обращению сил не осталось. Жить хотелось очень, но случись у бородатого приступ немотивированной агрессии, ответить ему по достоинству я бы уже не смог.
Но мужик подумал какое-то время, потом что-то пробормотал и схватил мое запястье – то, на котором часы. Следующая фраза была вопросительной, но я не понял ни слова и лишь еще раз жалостливо простонал. Бородач помолчал, затем легко оторвал меня от земли и взвалил на плечо. «Только не бросай меня в терновый куст», – хотел сказать ему я, но не получилось. Но он отнес меня к своей телеге, откинул рогожку и чуть ли не кинул между каких-то железяк. Подумал немного и укрыл с головой. Ну и правильно: целее буду.
Телега покачнулась, когда бородатый залезал на нее, потом послышалось что-то вроде «цко!», и под перестук копыт по утоптанной глине мы поехали. Куда-то вдаль, но мне было абсолютно все равно.
* * *
Мастер Панари Коста сидел нервно, как сухого гороха в штаны просыпал. Его никак нельзя было назвать человеколюбивым, скорее напротив – человеков в большинстве своем мастер терпеть не мог. Если бы люди вдруг взяли и почти все умерли, он уж точно бы не расстроился. Лишь пожал плечами и удовлетворенно кивнул. Сам, конечно, такое устраивать не стал бы – грех большой. Ладно там одного-двух, ну пятерых в землю вернуть – это тоже вроде грех, но по размерам приемлемый. Ну что такое пять людишек, когда их вон сколько воздух переводит. А почти всех на земле – это все же очень много на душу брать. Но вот если кто другой такое устроит, то мастер Коста в обиде не будет. Главное, чтобы он сам среди померших не оказался.
Эта поездка в Алри вроде ничем примечательным не отличалась. Отвез заказ покупателю – эка невидаль, если эти дураки еще и за доставку платят, сколько сам Панари выдумал. Взамен в этом пахотном углу мастер загрузился купленными почти за бесценок сломанными агрегатами, благо неграмотные крестьяне сложные инструменты портили легко и часто. Все это можно было починить и всучить потом им же или другим таким масари.