Чернильные стрелы - Страница 18

Вот оно! В тот момент, когда Панари не отдал оборванного подобрыша грастери Ройсали, хотя еще чуть-чуть – и его бы разделали на жаркое тонкими кусочками. Так вот, в этот момент мастер принял Олега если не душой, то задним умом за своего. За того, кого защищаешь.

Не рациональное объяснение, но оно Панари устроило. Он украдкой посмотрел на спутника, тот заметил взгляд.

– Сиди уж, – проворчал мастер.

За окном совсем стемнело, и комнату освещали две масляные лампы. Одну прихватил Олег, вторую Панари повесил на крюк в потолке. К доскам в этом месте прибили лист жести, чтобы жар из колбы не нагревал дерево. Сажа была старательно вытерта: Вайна постаралась. Несмотря на свои годы следила она за порядком крепко, не пропуская ни единой мелочи. Старческая неаккуратность, приходящая в зрелом возрасте ко многим, хозяйку гостиницы обошла стороной. И сама она всегда выглядела безупречно, не позволяя себе появиться на людях в мятой блузе или юбке даже с едва заметным пятнышком жира в складках.

Панари сдвинул ширму, отделявшую умывальню, и показал Олегу на ночной горшок. Тот снова скривился и даже побледнел. Вот привереда!

– Ладно, если не можешь лить струйку в спальне, то нужник во дворе, вон, в окно виден. Только не топочи тут.

Компаньон выглянул во двор и понятливо кивнул. Мастер Коста же про себя возблагодарил Творца за чистоплотность подобрыша: он и сам предпочитал пожурчать хотя бы с крыльца, но не там, где спят.

Олег вообще оказался парнем, за собой следящим. Он тщательно умылся и как дитя леденцу обрадовался бутылочке зубного полоскания. При этом, правда, вопросительно показал странный жест – словно резал зубы – но удовлетворился и тем, что дали.

– Спи что ли, – Панари указал своему спутнику на одну из кроватей. – Если читать будешь, то не шуми и лампу не забудь погасить. В нужник если сходишь, то потом дверь на задвижку закрой.

Понятное дело, что смысле каждого слова до Олега не доходил, но мастер Коста сопровождал каждую фразу жестами, наглядно объясняя, что он имеет в виду. Олег кивал. Правильно, пусть привыкает к человеческой речи, быстрее говорить начнет.

Засыпал Панари под шуршание карандаша по бумаге – его нежданный сосед что-то выписывал из газеты.

Утро началось со стука в дверь. Будил постояльцев сам Клао, впрочем больше особо и некому. Вайна наверняка возилась со стряпней к завтраку, Большому Рохо такое поручение вряд ли кто рискнул дать, потому как результат был бы непредсказуем. С него сталось бы и дверь сломать, чтобы убедиться, что гости встали. И ведь потом не придерешься: молодой хозяин велел всех разбудить.

В зале уже сидел вчерашний господин в странном наряде. Он рассеяно посмотрел на Панари и Олега, но даже не кивнул. Мастер Коста отметил про себя, что господин – первостатейный хам, но в самом деле нисколько не расстроился такому поведению. Меньше будет поводов у незнакомца пристать с разговорами. И столик он выбрал в другом конце.

Старая Вайна расстаралась к завтраку яичницей, сырой ветчиной на свежих хлебцах, молодыми огурцами под слабой солью, пучочками строматте (Олег подозрительно к ним принюхался прежде чем попробовать) и горячим крелом. Крел у Вайны всегда был хороший, его она заказывала аж в Контрарди, несколько раз и Панари доставлял ей бумажные свертки, запечатанные фирменной сургучной печатью торгового братства Греммо.

– Все в порядке, дядя Панари? – Клао вышел в залу, вытирая руки расшитым полотенцем.

– Да, спасибо. Хороший день, надеюсь.

– Даст Творец. Когда поедете?

– Да вот сейчас поедим и будем собираться. Да и собирать нечего.

Клао присел за столик к мастеру и мотнул головой в сторону Олега.

– Что за родственник, если не секрет большой?

Панари вздохнул, но тут уж еще хуже было бы играть в тайну. Ложь всегда подозрительна, но ее еще надо вскрыть, а вот многозначительное молчание как раз и порождает ненужные мысли у собеседника.

– Да вот, нашелся. Письмо мне из Арли прислали, что появился там болезный с документами с моей фамилией. У нас она редкая, потому и решили, что моя родня. Я все равно как раз в Арли собирался, заодно и посмотрел на это чудо. Нашли его в горах, явно по голове ушибленного, ничего не помнит, говорить не может. Но бумага с моей фамилией, похож вот тоже чем-то, как сказали.

Выдумка текла с языка веселым ручейком, что Панари и сам удивлялся: ведь был в последних по ораторству! И Клао вот согласно кивнул, когда услышал о схожести – поверил.

– Потом вспомнил, что у кузины моей в Устао был сынишка, который лет дюжину назад подался на запад с какими-то золотоискателями. Говорила, что выглядели они как натуральные разбойники, но не уследила – сбежал. Хотела она в стражу заявить, но там ее отвадили. Мол, шестнадцать парню есть, значит, волен сам в поступках. Так о нем ничего и не слышали.

Клао покачал головой и с интересом посмотрел на Олега.

– А точно он?

Панари отхлебнул крела и пожал плечами:

– Тут никто точно не скажет. Но скорее он. Вроде понимает что-то, на имя откликается. Олег! – чуть громче чем говорил до того сказал мастер Коста.

Тот посмотрел на него и улыбнулся. Мол, я тут, тот самый Олег.

– И читает, смотрю?

– Учится. Но как будто заново. Понимаешь, как будто раньше умел, но все буквы забыл. Я ему надиктовал и написал, он теперь их сам пытается в слова сложить. Видно, что знакомое занятие. Видать, крепко по башке досталось.

Гостильер горестно вздохнул: вот ведь беда какая.

Из кухни вышла Вайна, внимательно осмотрела зал, но порядка не обнаружилось. Со двора доносились удары колуна: Рохо заготавливал поленницу.